Радиус поражения - Страница 28

Четвертая машина – какая-то древняя развалюха – на миг притормозила. Водила, высунув башку, нервно выкрикнул:

– Валите отсюда бегом! Они уже рядом!

Машина, нервно разгоняясь до своего максимума, смешно рыскала задом на песчаных кочках. Тоха, проводив ее ленивым взглядом, буркнул под нос:

– Лучше бы ты сказал, где достал такую резкую траву.

Поняв, что спокойно посидеть в тени машины не получится, Тоха, отбросив опустевшую банку, направился к Лысому полюбоваться его рыболовными успехами. Делать-то все равно нечего.

Приятель, полностью увлеченный процессом рыбалки, появления зрителя не заметил. Все его спиннинги уже валялись на берегу, остался последний. Держа его в руках, Лысый остервенело крутил катушку. Тоха не слишком разбирался в рыбалке, но вид согнутого дугой удилища заставил его предположить, что на крючке находится нечто внушительное. Так и оказалось – Лысый, резво отскочив от воды, уверенно выволок на песок увесистую серебристую рыбину.

Схватив добычу, рыболов триумфально выругался матом, закинул ее в огромное ведро, к другим пленницам, прикрыл улов крышкой.

– Твою мать! Тоха – все! Червей больше нет! А клев-то!!! Клев!!! Ты глянь, что они тут творят!!!

Тоха послушно взглянул в сторону моря. Сперва он не понял, на что указывает приятель, – море как море. Но вдруг засек в набегающей волне непонятное движение. И еще раз, и дальше еще парочка шустрых теней промелькнула. Только тут до него дошло, что в воде шныряют стремительные рыбины, иной раз выскакивая из своей стихии, – видимо, кайф ловят от атмосферного кислорода. Очевидно, это биологическое зрелище подкосило скудный умишко Лысого – как и большинство дегенератов, он был одержим первобытной тягой к охоте и собирательству, и такое изобилие потенциальной добычи его сильно потрясло.

Слив воду из банки с наживкой, Лысый с надеждой посмотрел на товарища:

– Тоха, пошли на Сиваш.

– А что я там забыл?

– Червей поищем.

– А черви мне зачем?

– Так пиленгаса на них ловить будем.

– А пиленгас мне зачем?

– Ну ты задрал! Пойдешь со мной или нет?! Хоть ноги разомнем, а то скоро корни пустим!

– Ноги размять… Это можно. Пошли. Уговорил.

– Сек! Я тока спиннинги в траву засуну. Олег там будет до вечера соль глотать, я его знаю. Пашка… Пашка тоже далеко уполз. Как бы сцуки, что тут ездят, не стырили чего. Спиннинги ведь дорогие.

Тоха, дожидаясь, когда товарищ закончит возню со снастями, открыл очередную банку – похлебает пивка по дороге.

Лысый, прихватив из багажника короткую лопату, повесил на нее ведерко для наживки, водрузил инструмент на плечо, бодро потопал прочь от моря, огибая соленое озеро. Издалека гнусаво прокричал в сторону кустов, где девки занимались нудизмом:

– Эй! Лесбиянки! Мы на Сиваш сходим за червяками! Алка, если я с тобой червяками поделюсь, ты мне дашь?!

Ответом ему было презрительное молчание. Лысый, правда, на ответ и не надеялся – обернулся к Тохе и, похабно осклабившись, сообщил:

– Алка хорошая. Это я ее с Олегом познакомил. А до Олега она со мной была. Она у меня еще в школе сосала.

Тоха скорее бы поверил, что у Лысого был интим с кислотным монстром из фильма «Чужой», но комментировать его эротические фантазии не стал. Лень спорить с озабоченным дураком.

Обойдя озеро, «путешественники» забрались на какую-то длинную насыпь – похоже, раньше тут была железная дорога. Лысый с высоты указал на безбрежный водный простор:

– Сиваш. Но не знаю, как тут дела с червяками: я здесь их ни разу не копал. Они, сволочи, не везде живут. Вроде ил в Сиваше везде, а вот червяки не везде в нем ползают. Странно, да?

– Ты что же, прямо в этой соленой луже копать собрался?

– Ну да.

– Удивительное рядом – я думал, что нормальные рыбаки червей копают в земле.

– Ну так это где-нибудь на речке или нормальном озере. А тут какие черви – в песке этом вообще глухо. В Сиваше черви только. Вроде сороконожек розовых. Я раз копал, и рядом толпа очкастых парней тоже копала. Может, ботаны, а может, педики. Умные сцуки – хорошо все объясняли, я даже слов таких не знал. Сказали мне название этого червяка, тока я забыл уже. И еще говорили, что червяки эти вроде как педики или вообще сам-на-сам плодятся. Прикинь прикол – подрочил и родил! Гы-гы-гы! Они еще и кусаться могут. Страшно после такого лезть в воду – мало ли что они там с тобой сделают. Извращенцы какие-то.

Лысый опять заржал мерином, панибратски хлопнув Тоху по плечу:

– Да не бойся ты – они не больно кусаются. Главное – нам их найти. И вообще там прикольно бывает иногда. У этих ботаников, что мне про червей по ушам протерли, на берегу деваха осталась. Лежала там, скучала, на краю поля подсолнухового. Ну так я себе червяков накопал, выбрался, по ушам ей прошелся и уболтал – она у меня прям в тех подсолнухах и отсосала. Это дело ей не скучно было – ох, и накинулась! Ты прикинь – я стою в подсолнухах, голова выше цветков, смотрю на ее парня, копающегося в грязи. А она у мне в это время строчит. Прикинь, он лох! Ох я и ржал тогда! Ты прикинь – эти ботаны заумные всей толпой не могли нормальных червей целый час накопать, а я за пять минут сам накопал – отборных. Один был.

Тоха помалкивал, почти не прислушиваясь к однообразному бормотанию Лысого. У того все рассказы были однотипны: все парни, кроме него, обязательно лохи; все девки, фигурирующие в тексте, обязательно займутся с ним оральным сексом после краткосрочного «убалтывания»; все лохи обязательно лоханутся, а сам Лысый в любой ситуации обязательно превзойдет лохов по всем показателям. Тоха не сомневался, что и он потом в подобных легендах этого дегенерата будет выставлен лохом, а Наташа войдет в историю как особа, которая подарила Лысому фантастический минет чуть ли не на глазах сразу двух своих парней. Врал он глупо, неинтересно и нагло. И, похоже, даже не догадывался, что ни один гуманоид не способен поверить в столь идиотское вранье. А может, и знал, но относился к этому с пофигизмом – врал для души, а не для публики. Лысый только Олега уважал, да и то странным уважением – как бы признавая в нем главного самца стаи, рычать исподтишка на которого не позволяет разница в положении.